Разве справедливо заставлять покупать
ненужную вещь, да еще в 10 раз дороже ее стоимости? — возмущается в
блоге президента Дмитрия Медведева предприниматель из Орла Владимир. —
Может быть, лучше уйти господам из ООО «Безант»? В тень им не нужно, они
и так в тени«. А другой бизнесмен, Ярослав из Твери, просит Медведева
прекратить «паразитическую деятельность "Безанта”,
монополиста-поставщика электронной контрольной ленты защищенной (ЭКЛЗ)».
На сайте президента несколько десятков подобных обращений. И в каждом
жалобы на дороговизну ЭКЛЗ, которой с октября 2004 г. должны быть
оснащены все кассы страны. Особенно предприниматели возмущены резким
повышением цен на ЭКЛЗ в самый разгар кризиса — в декабре 2008 г. и
феврале 2009 г. В конце 2007 г. Федеральная антимонопольная служба (ФАС)
начала расследование цен на рынке кассовой техники, через год —
непосредственных участников производства и реализации ЭКЛЗ. «Мы
изучили деятельность всех заводов — поставщиков кассовой техники в
стране и выяснили, что главная составляющая ее стоимости — электронная
лента, — говорит сотрудник управления контроля промышленности ФАС. —
Изначально эта лента стоила 2500 руб., а сейчас — 6500 руб.». Это
устройство увеличивает среднюю цену кассовых машин до 12 000-13 000 руб. В
России зарегистрировано, по данным ФАС, 3 млн кассовых аппаратов, из
них 2,5 млн оснащены ЭКЛЗ (ленту положено менять один раз в год).
Получается рынок объемом более 16 млрд руб. И единственным продавцом на
нем является фирма «Безант». Случайная монополия. Все началось
с того, что государство решило навести порядок с налогами в малом
бизнесе. «Предприниматели занижают выручку с помощью корректировки
фискальных данных, а этому подвержено 80% из более чем 2 млн
контрольно-кассовых машин», — указывал на совещании налоговиков в апреле
2002 г. Виктор Пярин, заместитель гендиректора Федерального агентства
правительственной связи и информации (ФАПСИ, в 2003 г. его функции
переданы Федеральной службе безопасности, ФСБ). Тогда же он назвал цену
вопроса: бюджет теряет 200 млрд руб. в год. У ФАПСИ уже был готов
план действий. Еще в 2000 г. государственная межведомственная экспертная
комиссия (ГМЭК, вела государственный реестр контрольно-кассовых машин)
поручила агентству подготовить предложения по защите фискальных данных. ФАПСИ
предложило концепцию криптографической защиты, ГМЭК ее одобрила и
решила начать внедрение ЭКЛЗ с 1 января 2003 г. Предполагалось, что
поставщик ЭКЛЗ будет определен на тендере. Его условия должны были
разработать ГМЭК и ФАПСИ. Провести конкурс планировалось не позднее
2004 г., участники должны были иметь лицензии ФАПСИ на криптозащиту
информации. Тогда же ГМЭК прописала механизм производства и поставки
ЭКЛЗ до проведения тендера, впервые упомянув ООО «Безант» как
разработчика электронной ленты. Но конкурс так и не был проведен. В
марте 2003 г. было упразднено ФАПСИ, а через год — ГМЭК, напоминает
старожил комиссии, председатель совета директоров разработчика и
производителя кассовой техники «Искра» Марина Ярошевская. На последнем
заседании ГМЭК решила с 1 октября 2004 г. полностью исключить из реестра
все модели кассовых аппаратов без ЭКЛЗ. Кассовые аппараты без ЭКЛЗ
перестали регистрировать налоговики. По словам Ярошевской, ГМЭК просто
не успела организовать конкурс, а впоследствии уже некому было этим
заняться. «Да, мы единственные». «Реально ФАС обвинить нас не в
чем», — уверен учредитель ООО «Безант» и один из членов команды
разработчиков ЭКЛЗ — Владимир Корольков. В 2005 г. этому ООО были
переданы все основные функции, связанные с реализацией ЭКЛЗ. «Да, мы
единственные, но для этого мы ничего не делали. Это естественная
монополия, — уверяет Корольков. — Доминирующее положение возникло из-за
того, что мы разработали прибор, сертифицировали его и производим его
одни. Мы ничего не делаем для того, чтобы закрыть этот рынок для других!
Пожалуйста, приходи, подавай заявку по известному адресу (в ФСБ. —
"Ведомости”), получай лицензию на разработку, производство». Сертифицированная
ЭКЛЗ есть только у «Безанта». Больше никто заявок на сертификацию
электронной ленты или аналогичного устройства (с криптозащитой) не
подавал, уверяет сотрудник центра по лицензированию, сертификации и
защите государственной тайны ФСБ. В кассовый бизнес Корольков пришел
из «Стиплера», где в 1994-1996 гг. в должности замдиректора курировал
крупные проекты по корпоративным поставкам техники и по созданию
компьютерных сетей. «В середине 1990-х это была крупнейшая компьютерная
фирма в России», — вспоминает с гордостью Корольков. Среди его клиентов
был Сбербанк, который «Стиплер» оснащал компьютерами HP. «Объем был
больше $25 млн, для Hewlett-Packard тогда это был крупнейший проект в
Восточной Европе», — говорит Корольков. Тогда, в 1995 г., сотрудники
«Сбера» рассказали Королькову о своей кассовой проблеме: для приема
коммунальных платежей банку надо было оснастить кассовыми машинами
разномастные компьютеры и принтеры. «Мы в "Стиплере” придумали
решение, — вспоминает он. — Это было универсальное устройство СТ-95Ф,
которое вставлялось в стандартный разъем внутри компьютера и
осуществляло все фискальные функции». Но это решение не отвечало
действующим требованиям к кассовым машинам. «Тогда ко всем кассам было
требование опечатываемого корпуса для обеспечения безопасности, а у нас
была просто плата, — продолжает Корольков. — И мы обратились в
научно-технический центр "Атлас” (впоследствии он прославился
разработкой ЕГАИС — системы учета алкогольной продукции, из-за которой
рынок был парализован почти на год. — "Ведомости”). Они тогда относились
к ФАПСИ и занимались безопасностью информации. Мы пришли с улицы,
сказали: мы разработали прибор и хотим получить подтверждение, что
безопасность у нас обеспечена, но другими средствами, программными. В
ФАПСИ нам выдали положительное заключение, которое не было обязательным
для ГМЭК, но это был серьезный аргумент». Так СТ-95Ф было включено в
госреестр, а Корольков познакомился с Пяриным, который тогда был
заместителем начальника «Атласа». «В 1996 г. "Стиплер” закрылся, люди
мирно разошлись и организовали свои компании, — вспоминает Корольков. —
Я организовал ООО "Безант”, которое было зарегистрировано 20 марта
1996 г. Мы работали с [Виктором Анатольевичем] Пяриным, тема обеспечения
информационной безопасности входила в сферу интересов ФАПСИ, куда к
тому времени уже обращались налоговики по поводу фальсификации данных в
кассах. Действующие методы защиты информации себя тогда полностью
дискредитировали, данные в кассах фальсифицировались в массовом порядке.
И тогда у нас — "Безанта” и "Атласа” — родилась совместная идея,
которая впоследствии вылилась в ЭКЛЗ. Мы называли это криптографической
защитой кассовых данных. Это была наша совместная с ФАПСИ идея. И пока
для защиты информации ничего лучше криптографического метода не
придумали». Пярин сейчас работает старшим вице-президентом
«Транстелекома», он отказался отвечать на вопросы «Ведомостей», передав
через пресс-службу, что не имеет отношения к ЭКЛЗ с 2003 г. В начале
2000 г. Корольков был в командировке в Петербурге на «Искре», где и
поделился «мыслями и идеями» по криптозащите. «А тут питерцы во главе с
[Мариной] Ярошевской говорят: а у нас своя идея — электронная лента. До
этого все чеки распечатывались в виде бумажной ленты и хранились пять
лет, это были шкафы макулатуры. А тут два слова — и сразу все ясно!
Хранение кассовой информации на электронном носителе великолепно
срастается с идеей криптозащиты, просто друг для друга это сделано», —
рассказывает Корольков. Почему она такая дорогая. У «Безанта» рентабельность всего 3%, он
получает около 200 руб. на одной ЭКЛЗ, утверждает Корольков. «Проценты
маленькие, но оборот большой», — уточняет он. Получается, в «Безанте»
искать причину дороговизны ЭКЛЗ бесполезно. Чтобы понять, как
складывается цена на электронную ленту, надо рассмотреть всю
производственную цепочку (см. схему). Она начинается с
зеленоградского ОАО «Ангстрем» — производителя криптографического
процессора (микроконтроллера) для электронной ленты. Микроконтроллер
прошел в ФСБ сертификацию как средство криптозащиты, и только он может
использоваться в этом качестве в электронной ленте. «Ангстрем»
поставляет эти микроконтроллеры сингапурской компании Smartronics
projects PTE. Причем в 2008 г. сингапурская компания получила статус
эксклюзивного покупателя на территории России, Азии и Европы. По какой
цене «Ангстрем» реализует микроконтроллеры, компания не говорит (запрос
«Ведомостей» остался без ответа). Контракт со Smartronics принесет
треть выручки «Ангстрему», сообщил в июле интернет-изданию CNews.ru
председатель совета директоров «Ангстрема» Дмитрий Милованцев. Исходя из
годового отчета «Ангстрема» за 2008 г. это около 460 млн руб. По оценке
ФАС, около 2,5 млн кассовых аппаратов в России оснащено ЭКЛЗ. Если
объемы поставки «Ангстрема» основывались на расчетах по переоснащению
всех касс с ЭКЛЗ и 10% брака при производстве, то цена одного микрочипа
должна составлять около 170 руб., примерно $7 по среднему курсу прошлого
года. Опрошенные участники рынка дают даже более скромную оценку — $5. Smartronics
передает ангстремовские криптопроцессоры в Китай на завод Flash
Electronics, где на их основе делают РСВА — готовый электронный модуль
для ЭКЛЗ, который остается запрограммировать и упаковать в коробочку с
голограммой. Это следует из таможенных деклараций на ввоз РСВА в Россию. Заводы
Flash Electronics (со штаб-квартирой во Фремонте, США) после слияния в
2008 г. с Asteel (Париж, Франция) входят в объединенную компанию
AsteelFlash. На официальном сайте компании сказано, что ей принадлежит
16 заводов в мире, в том числе два предприятия в КНР (в Сучжоу и
Шанхае). Председатель совета директоров AsteelFlash Жиль Бенаму и
исполнительный вице-президент Мэтью Лю не стали отвечать на запросы
«Ведомостей». «Если цена ангстремовского микрочипа — $5, то с ее
учетом полная себестоимость изготовления электронных блоков для ЭКЛЗ
составит примерно $80 при изготовлении на высокотехнологичных
предприятиях в России, если это только не оборонное предприятие», —
считает Сергей Бушин, гендиректор ООО «Инкотекс-трейд», которое
занимается продажей контрольно-кассовой техники. Изготовление в Китае,
по его оценке, обойдется примерно в такие же деньги, только нужно будет
еще заплатить таможенную пошлину (5-15%) и НДС (18%). Получается около
$106 — примерно столько должен стоить этот продукт в России без учета
транспортных расходов. «Но применение уникальных технологий и
компонентов, которые используются в оборонной промышленности, может
поднять себестоимость в 2-3 раза», — предупреждает Бушин. Цена, как
мы знаем, растет: «Безант» в конце цепочки накидывает всего 3% и продает
ЭКЛЗ уже по 6500 руб., или около $216. Еще примерно 7% выручки он
предварительно отдает за тестирование, программирование и упаковку РСВА
«Тензору», который делится с «Политеном» (адреса цехов этих компаний в
Дубне и офисов в Москве совпадают) и «Атлас-карт» — такая пропорция
следует из февральского акта проверки «Безанта», которую проводила ФАС с
ноября 2008 г. (копия есть у «Ведомостей»). Сотрудник ФАС говорит, что
пропорция осталась прежней. Если это так, «Безант» может получать за
РСВА по 5850 руб., или $195. Если приведенные выше оценки и расчеты
верны, по дороге из Китая модуль для ЭКЛЗ умудряется подорожать примерно
на $90. Дорога эта такая: Flash Electronics продает модуль сингапурским
фирмам Advantcom и Apexnet, которые, в свою очередь, продают их
российским ООО «Юнитек» и ЗАО «Технотранссервис инжиниринг», а те — уже
«Безанту». Получить комментарии «Технотранссервис инжиниринга» и
«Юнитека» не удалось; судя по их отчетности, они не шикуют (см. врез). У
Advantcom, Apexnet и Smartronics один адрес и один руководитель —
китайский бизнесмен Чан Ши Ко, он отказался назвать какие-либо цены.
Корольков говорить о ценах смежников тоже отказывается. «Нестандартность»
цены, по которой «Безант» получает модули для ЭКЛЗ, косвенно
подтверждают еще такие расчеты. На ангстремовский микрочип приходится
около 3% цены модуля ($5-7 разделить на $216). «Между тем доля чипа в
стоимости готового электронного устройства обычно составляет 15-22%, —
говорит руководитель отдела маркетинга завода "Микрон” Карина Абагян. —
Если эта доля на порядок ниже, значит, стоимость готового модуля по
каким-то причинам нестандартно высока». Если умножать полученную
«нестандартность» — $90 — на число зарегистрированных в России касс —
2,5 млн, получаем, что между Китаем и Россией остается $225 млн. Но, по
словам Королькова, в 2008 г. «Безант» продавал около 150 000 ЭКЛЗ в
месяц, а сейчас — примерно 100 000 в месяц, или 1,2 млн в годовом
исчислении. Тогда получается $108 млн. На вопрос, есть ли у
сингапурских компаний российские бенефициары, Чан Ши Ко ответил, что
«посоветуется с командой менеджеров», но потом отказался разговаривать,
сославшись на занятость. «Мы в этом не участвуем». Корольков
говорит, что ему вообще неизвестно, на каком заводе в Китае делают РСВА,
и его в принципе волнует только качество изделия, а как обеспечивается
поставка — не его забота: «В России практически нет нужных компонентов.
Делается это в Китае потому, что все делается в Китае. Я там не был.
Зачем ездить? Мы заказываем "Технотранссервис инжинирингу” электронные
модули, компания обеспечивает их доставку, мы их тестируем, они
работают, дают минимальный процент выхода из строя — примерно 0,2-0,3%». Подорожание,
которое так разозлило посетителей президентского сайта и насторожило
ФАС, он объясняет ростом цен в Китае и падением курса рубля (с
китайцами-то приходится расплачиваться в валюте). Хотя в декабре —
феврале отпускная цена ЭКЛЗ выросла на 30% именно в долларах. Участники
рынка этих аргументов не принимают. «Стоимость комплектующих для
производства электроники, в том числе печатных плат, на китайском рынке в
последние полгода существенно не менялась, — утверждает представитель
РАТЭК Антон Гуськов. — Не менялась и стоимость их монтажа». «С III
квартала 2008 г. компании, оказывающие услуги на рынке PCBA, вынуждены
работать в условиях общего спада производства из-за сокращения спроса, —
рассказывает гендиректор ЗАО "Элкотек” Дмитрий Моргун. — Кроме того,
упали цены на компоненты и материалы. Рост цен на рынке серийных
электронных изделий экономически не обоснован». «Мы ищем способы
снижать цену, — обещает Корольков. — Поставщики плат ведут серьезные
переговоры, наметилось там что-то. Я не знаю, где они ведут — в Китае,
Сингапуре… Мы в этом не участвуем». Снижать цену «Безанту» придется
на падающем рынке. Из-за жалоб на дороговизну ЭКЛЗ летом плательщиков
единого налога на вмененный доход освободили от обязательного применения
кассовой техники. Из-за этого, объясняет Корольков, объем продаж ЭКЛЗ и
упал в 1,5 раза. Правда, часть потерь будет компенсирована. С
1 января 2010 г. применять кассовую технику обязали владельцев
небанковских платежных терминалов. По оценке НАУЭТ, в стране около
200 000 терминалов, из них придется оборудовать такой техникой 90%. Так
что «Безант» получит еще 180 000 клиентов. Не шикуют. Согласно
отчетности за 2008 г. выручка «Безанта» — 6,649 млрд руб., прибыль до
налогов — 227,8 млн руб., чистая прибыль — 173,9 млн руб. Выручка
«Юнитека» — 4,798 млрд руб., прибыль до налогов — около 13 млн руб. Выручка
«Технотранссервис инжиниринга» — 2,677 млрд руб., прибыль до налогов —
5,9 млн руб. В подготовке статьи участвовали Виктория Сункина, Иван
Васильев Команда из «Стиплера». Многие из тех, кто трудится
сейчас над ЭКЛЗ, раньше работали в «Стиплере». Андрей Андреев,
председатель совета директоров и совладелец завода «Тензор», выпускник
МИФИ, в 1994–1996 гг. был вице-президентом «Стиплера». На «Тензор»
пришел в 1995 г. Андрей Чеглаков, совладелец (24,1%) «Тензора»,
бывший президент «Стиплера». Александр Домрачев, гендиректор и
владелец «Технотранссервис инжиниринга», и сейчас руководитель
«Стиплер-трейда». На «Тензор» пришли благодаря проекту «Денди»,
решили выпускать приставки не на Тайване, а в Дубне, рассказывал в 2005
г. в интервью журналу «Босс» Андреев. С этим проектом они выиграли
инвестконкурс Госкомимущества, получив контрольный пакет завода.
Почему она такая дорогая. 