Владислав Игнатов, депутат Государственной Думы в 1999–2001 годах, аудитор Счетной палаты в 2001–2005 годах в интервью Татьяне Рыбаковой рассказывает, чем налог с продаж лучше НДС.
Почему Вы считаете необходимым заменить НДС на налог с продаж?
Если обратиться к истории современной России, то можно увидеть, что НДС был предложен во времена гиперинфляции Егором Гайдаром для того, чтобы с помощью этого налога абсорбировать денежную массу. На сегодняшний день, на мой взгляд, у нас главный вопрос — борьба с коррупцией. Можно, конечно, долго говорить о том, как надо лечить эту болезнь. А можно разом вылечить ее, устранив причину. И если оценивать различные налоги в РФ с точки зрения коррупциогенности, то НДС здесь пойдет первым номером. Возьмем, к примеру, импорт. Как бы мы ни боролись с контрабандой, как бы мы ни драпировали ее, называя «серым» импортом — занижение таможенной стоимости остается одним из основных источников коррупции в таможенных органах. В конце января первый вице-премьер правительства РФ Виктор Зубков заявил, что объем финансовых средств, выведенных из России в 2011 году с признаками отмывания, оценивается в 1 трлн рублей. Это и безадресный вывод таможенной стоимости. Простой пример. Импортированный телевизор стоит, условно, 1000 долларов. А оформляют его, опять условно, за 500. Соответственно пошлина берется с 500 долларов. НДС берется из расчета — таможенная стоимость плюс пошлина плюс 18%. А продать-то его надо по реальной стоимости, плюс деньги за таможенное оформление — таможенная пошлина плюс… ну, чтобы не употреблять слова «коррупция», назовем так: «сервисные» услуги таможни, закрывшей глаза на занижение таможенной стоимости. Скажем, телевизор, условно, продается за 1000 + Х долларов. При этом никто НДС за разницу в таможенной и продажной стоимости не доплачивает, налог на прибыль тоже никто не платит, потому что все сделки проводятся через цепочку компаний. В продажу телевизор попадает с показанной налоговикам доходностью 50–70 долларов — вот с этой суммы и платится НДС и мизерный налог на прибыль. А вся остальная сумма уходит в цепочку тех самых компаний. Итак, что мы имеем? На первом этапе — таможня. На втором — цепочка компаний для «убиения» налогов и соответственная налоговая служба, правоохранительные органы, которые контролируют налоговиков. А результат — в бюджете у нас таможенная пошлина с 500 долларов и налоги с 50–70 долларов показанной торговой наценки. Но утаенные от налогов 500 долларов как-то должны быть отправлены за рубеж? Они и уходят по каким-нибудь бесконечным контрактам, где нет отсечки по неснижаемому остатку. И получается, что неуплаченный НДС все время уходит за границу. Вот он, отток капитала. Но таможенная пошлина имеет ведь не только фискальную функцию, но и функцию развивающую или ограничивающую. С точки зрения фискальной, если пошлина берется с 500 долларов, а не с 1000, она неэффективна. С точки зрения развивающей функции, у нас нет конкурентоспособного производства тех же телевизоров. Но тогда надо либо это производство развивать в рамках международной диверсификации производственных отношений, либо смириться с этим положением вещей и ввести единую таможенную ставку на весь импорт, скажем, в 5% — кроме тех областей, где есть смысл вводить протекционистские меры.
«Заменить НДС»
А если при этом заменить НДС налогом с продаж, уйти от налога будет просто некуда. Таможенная пошлина одинакова для любого телевизора, даже для запчастей — 5–8%. Сэкономить на НДС невозможно — его нет. Товар поступает в розничную торговлю и там платится налог на прибыль. Импортеру просто нет смысла в такой схеме занижать таможенную стоимость. А значит, нет смысла платить за «сервис» таможне, налоговикам, правоохранителям… Посмотрите, у нас мировая экономика № 1 — это США: НДС нет, есть налог с продаж, в каждом штате свой. Япония: НДС символический, 3%, как раз годный как демпфер инфляции. Но противники НДС отмечают, что НДС прекрасно администрируется. НДС платят крупные компании, их легче проконтролировать. А налог с продаж будет платить малый бизнес, из которого в основном и состоит розничная торговля. А он и так сейчас в тени, а завтра — такая компания поработала отчетный период и закрылась. И налог с продаж никто платить не будет.
Администрировать налог с продаж даже проще — прямо на кассовом аппарате. Вот пробили стоимость товара — 1200 долларов, а вот еще 10%, условно, налога с продаж. И администрируется он ежедневно наличными или электронным платежом в бюджет соответствующего уровня. Можно даже расщеплять налог с продаж на три части, одна пойдет в бюджет местного уровня, вторая — в региональный, а третья — в федеральный бюджет. Да, существует проблема более сложного администрирования налога с продаж на рынках, в системе мелкорозничной торговли. Но крупные торговые центры — они же никуда не деваются. К тому же, если создать единую систему, отслеживающую все кассовые аппараты в режиме он-лайн, проблема разрешима. Это лишь вопрос «железа» и ПО.
Я вас разочарую — подобную систему пытались создать на алкогольном рынке, для контроля спирта. Называлась ЕГАИС. Ни к чему, кроме кризиса на алкогольном рынке, это не привело.
ЕГАИС — это отдельная тема. Мы живем в 21 веке, с современными технологиями, и клеить бумажку с информационным носителем на бутылку — это все равно, что на паровозе ездить. Я до смерти ругался с «Атласом» (разработчик системы ЕГАИС, входила в структуру ФСБ — ред.), в бытность свою аудитором Счетной палаты, когда разработка всей этой системы только начиналась. Я предлагал это делать в совершенно другом режиме. По моему мнению, ЕГАИС изначально неправильно спроектирована. Более того, задачи изначально неправильно поставлены в рамках технического задания. И это признали, в конце концов. ФСБ не должна была заниматься продуктом, она должна была заниматься охраной каналов информации. У нас существуют сегодня голограммы с электронным носителем, с лазерным носителем. Я предлагал идею, чтобы бутылка не могла быть вынесена из магазина до тех пор, пока не будет считана специальным устройством. И такая система, с переносом уплаты акциза на спиртное на розничную торговлю, сразу приобретала, помимо фискальной, еще морально-нравственную функцию: если ты покупаешь спиртное, то будь добр, заплати определенную сумму государству. Побольше, если покупаешь водку, поменьше, если покупаешь вино. И когда мы эту идею обсуждали, то уже тогда было понятно, что никакого труда в том, чтобы связать все контрольно-кассовые аппараты России в единую сеть, не существует. Есть, конечно, проблемы с часовыми поясами, но она решается установкой серверов в каждом субъекте Федерации, которые будут считывать в режиме он-лайн данные с кассовых аппаратов. И все что нужно — обеспечить неприкосновенность связи сервера с кассовыми аппаратами, что и должна обеспечивать ФСБ. Мало того — это позволило бы вести статистику, где выручка больше, где неестественно маленькая. И в связке с системой достаточно серьезных штрафов, лишения лицензий, это просто решило бы проблему уклонения от уплаты налога.
«НДС у нас платят, в основном, крупные компании. А они экспортеры, которым НДС возвращают» Какого размера, по-Вашему мнению, должен быть налог с продаж, чтобы, с одной стороны, компенсировать выпадающие доходы из бюджета при отказе от НДС, а с другой — чтобы бизнесу было выгоднее его платить, а не искать возможности уклониться?
Здесь, видимо, надо исходить из ситуации в регионах. В богатых регионах он должен быть больше, в менее богатых, где объем розничного потребления ниже, и налог должен быть ниже. Что касается доходов бюджета от уплаты НДС… Знаете, когда я работал аудитором Счетной палаты, я взял как-то закон об исполнении бюджета. Не мое направление было, я занимался администрированием неналоговых доходов, но так случилось. Смотрю — доход со знаком минус. Смотрю сальдо — оно у меня получается отрицательное. Знаете, что это было? НДС.
Подождите, то есть получается, что хотя бы один раз в истории бюджетного процесса современной России затраты на администрирование НДС превысили поступления этого налога?
Не буду утверждать, может быть, я тогда обсчитался, но если подсчет был верен, то да. Нужно же еще вот что учитывать. НДС у нас платят, в основном, крупные компании. А большинство крупных компаний — это экспортеры. Которым НДС возвращают. Если взять, например, соотношение нефтепродуктов, потребляемых в России и нефти с нефтепродуктами, уходящими на экспорт, то доля последних больше. Но с них НДС возвращается компаниям. Правда, перед этим он уплачивается, а затем уже возвращается после экспорта товара.
По суду чаще всего.
Да, в том числе и через суд. Но в отношении экспортных операций НДС оказывается фактически беспроцентной ссудой экспортеров федеральному бюджету. А значит, это минус бизнесу. А потом мы удивляемся низким поступлениям от налога на прибыль. Есть и другой аспект. Я пытался в план работы Счетной палаты в 2005 году заложить проверку эффективности собираемости НДС, сальдо НДС и администрирование НДС в организациях-плательщиках, налоговых органах и прочих государственных организациях. Вы правильно заметили, что у нас есть огромное количество судебных разбирательств о возврате НДС. Кроме того, есть огромное количество уголовных дел по уплате того же НДС, о таможенных нарушениях, о незаконном вывозе капиталов за рубеж. Это не считая арбитражных разбирательств. Притом, что в бухгалтерии любой компании — плательщице НДС на его администрирование приходится примерно треть общего объема работы. Соответственно как минимум 25% налоговых органов по работе с крупными плательщиками занимаются тем же — администрированием НДС. Плюс каждый налоговый орган на своем уровне еще занимается принятием решений о зачете или возврате НДС. Представляете, сколько чиновников занято этой работой? Вот она, причина болезни. Источник.
Владислав Игнатов, депутат Государственной Думы в 1999–2001 годах, аудитор Счетной палаты в 2001–2005 годах в интервью Татьяне Рыбаковой рассказывает, чем налог с продаж лучше НДС.